Горгулья - Страница 52

Я по-прежнему был занят тренировками, регулярными медицинскими процедурами, но интереснее всего было ждать предстоящую встречу с самыми главными женщинами в моей жизни: Нэн, Саюри и Марианн Энгел. Я понятия не имел о программе, и, как ни странно, никто не хотел мне рассказывать. Я эгоцентрично представлял себе вечеринку-сюрприз. Как же я ошибался!

Первой появилась Саюри. Я уже упоминал, что она всегда как будто несла себя вслед широкой улыбке, но в тот день в палату вошло лишь тело, улыбки с ним не было. Я спросил, не случилось ли чего, и Саюри неубедительно пробормотала, что все в порядке. Я не стал развивать тему и поинтересовался, принесла ли она мой подарок для Грегора. Она ответила утвердительно, и, по крайней мере, в это я поверил. Хотел было спросить что-то еще, но в палату, как гарцующие кони, ворвались Нэн и Марианн Энгел. Марианн Энгел посмотрела прямо на меня и заявила:

— Когда тебя выпишут, ты поедешь со мной.

— Не так быстро! — резко перебила Нэн, а потом обратилась ко мне: — Как вы знаете, вас должны выписывать уже через несколько месяцев…

— …И ты будешь жить в моем доме! — Нетерпение в голосе Марианн Энгел выдавало, насколько недовольна она этой встречей.

— Успокойтесь! — Нэн сердито вскинула руку. — Это не вам решать.

— Ему больше некуда идти!

Нэн возразила:

— Я уже договорилась с реабилитационным центром «Феникс-холл».

— Он не хочет там жить! — Верно, я не хотел, но доктор Эдвардс давно уже советовала этот вариант, расписывая очень квалифицированный персонал, программы трудоустройства и качественное медицинское оборудование. Вдобавок в «Фениксе» имелись консультанты, не говоря уж о других пациентах с ожогами, которые справлялись с теми же сложностями, что предстояло преодолевать и мне.

— Я работаю с пациентами из «Феникса», — подала голос Саюри. — И если вы туда поедете, мы сможем продолжить учить вас ходить.

— Я вас найму! — объявила Марианн Энгел. — Деньги не проблема! Заниматься можно у меня дома.

Саюри с беспокойством оглянулась на доктора Эдвардс.

— Я не знаю, разрешит ли администрация больницы…

Нэн ответила, что независимо от мнения администрации в «Феникс-холле» работает целая команда профессионалов, целиком и полностью готовая предложить свои услуги.

Марианн Энгел повторила: она сумеет предоставить все, что мне требуется.

— Если Мицумото-сан слишком занята., мы наймем другого терапевта. Но мы бы предпочли ее, потому что она нам нравится!

Марианн Энгел посмотрела прямо на меня и наконец-то поинтересовалась моим мнением.

— Ты хочешь ехать в этот, как его, «Феникс»?

— Нет.

— Хочешь домой ко мне?

— Да.

Марианн Энгел снова обратила внимание на доктора Эдвардс.

— Вот! И обсуждать больше нечего.

Может, разумнее было бы попросить время на раздумья. В конце концов, я только что предпочел Марианн Энгел врачу, которая уже долгие месяцы профессионально руководила моим лечением.

Поспешный ответ был по меньшей мере нелогичен.

Впрочем, в одном я ни минуты не сомневался: все в этой комнате заботятся лишь о моих интересах. Я не знал, что Марианн Энгел и Нэн уже много недель спорят о том, где мне жить, но, поскольку я обеих видел чуть не каждый день, такое могло получиться лишь в том случае, если обе старательно все скрывали, чтобы ни в коем случае меня не волновать.

— Времени еще вполне достаточно, чтобы принять взвешенное решение, — заключила Нэн, давая понять, что обсуждать тут есть еще ого-го сколько.

Ни от кого не укрылось, как она выделила слово «взвешенное».

В проживании с Марианн Энгел имелись соображения практического характера, которые я не мог игнорировать. Во-первых, хотя она и объявила, что деньги не проблема, скорее всего я был ей не по карману.

Держать в доме больного с ожогами невероятно дорого. Кроме стоимости реабилитации — оплаты услуг Саюри, медицинских препаратов, приспособлений для тренировок — имелись также обыкновенные бытовые расходы. Продукты. Одежда. Развлечения. Коммунальные услуги. Марианн Энгел пришлось бы оплачивать не только мое лечение. Хотя часть затрат могли взять на себя государственные программы или благотворительные организации, я сомневался, что Марианн Энгел станет обращаться за помощью. Подозревал, что гордость, ненависть к бумажной волоките и отвращение к вмешательству в личную жизнь не позволят Марианн Энгел даже допустить мысль о чужих деньгах. Она утверждала, что ей хватит средств на меня, однако я не мог поверить на слово — полного ботинка сотенных купюр оказалось маловато, чтобы убедить меня в ее состоятельности. Придумала ли Марианн Энгел свои деньги так же, как и большую часть своей жизни? Или мне следовало считать, будто на протяжении последних семисот лет она откладывала каждое пенни?

Вдобавок к финансовой сомнительности затеи переезд к Марианн Энгел вызывал множество вопросов моральных. Поскольку в основе приглашения была ее уверенность, что «последнее сердце» предназначено для меня, приняв его, я бы, очевидно, попросту воспользовался ею, запутавшейся женщиной, руководствующейся ложными предпосылками. Будучи из нас двоих единственным вменяемым, я не только лучше знал, что делать, а был обязан действовать, основываясь на том, что знаю лучше. В любом случае, к чему влезать в зависимость от душевно нездоровой и едва знакомой мне дамы?

Пускай обстоятельства поменялись и я уже был не так крепок физически, однако с ранней юности жил самостоятельно. И даже еще раньше: мои опекуны Грейсы способны были печься лишь о собственных запасах наркоты. Я с шести лет во всех смыслах заботился о себе сам.